| —
Мне соседки говорят, что я еще не старая... Предлагают замуж выйти в
мои семьдесят восемь... А я им говорю: «Как вы можете так шутить?..» Я
ведь по-прежнему люблю своего мужа, только его одного... Хотя прошло уже
десять лет, как он ушел в мир иной, — говорила мне пожилая женщина,
благодарная за то, что я помогла ей донести от колонки ведро с водой.
Прихрамывая и опираясь на палку, она открыла калитку, и мы зашли во двор
ее усадьбы, где стоял постаревший от времени и непогоды серый
бревенчатый домик, выделяясь своей бедностью среди новых построек
сельхозпоселка. Я понимала, что сразу уйти отсюда, пожелав доброго
здоровья хозяйке, не смогу: женщине явно хотелось поговорить. Мы сели на
лавочку, и я приготовилась слушать. — Я расскажу вам то, чего никто не
расскажет... Ведь ни у кого не было такой истории... Мы поженились сразу
после войны. Муж у меня был простым человеком, но очень умным и добрым.
И так меня любил, что я до сих пор ночами плачу в подушку оттого, что
его нет рядом... Такие нежные слова говорил мне всю жизнь: «Душа моя...
Долюшка... Красавица моя...» Женщина вытерла платочком навернувшиеся на
глаза слезы: — Когда я родила ребенка, он стал еще внимательнее. Бывало,
придет с работы, обнимет нас с сыном и стихи читает: «Как я выжил,
будем знать только мы с тобой. Просто ты умела ждать, как никто
другой»... Я работала учительницей в школе, а он на заводе — слесарем,
но стихов знал больше, чем я, и читал их очень хорошо. И сын у нас вырос
умным и добрым — в отца, только судьба его рано оборвалась: он погиб во
время учений в армии, по нелепой случайности... И это в мирное время...
Женщина заплакала, и чтобы отвлечь и успокоить, я спросила ее имя. —
Мария Ивановна, — ответила она, спохватившись и вспомнив, что врачи
запретили ей нервничать. — Знаю, что почти ослепла, и нельзя плакать, но
не могу... В общем, смерть сына сплотила нас с мужем еще больше. Мы
стали, как одно целое. На пенсию вышли одновременно: он на пять лет был
старше меня. И никогда нам вместе не бывало скучно. Мы обогащали друг
друга духовно! Потом он заболел страшной болезнью... За полтора года
высох, превратился в лежачего больного. Я кормила его с ложечки,
ухаживала, почти не отходила от него. Мы еще повенчаться успели, вызвав
священника на дом... А когда мужа стали покидать силы, его лицо вдруг
стало таким спокойным, просветленным... Я плакала, а он молчал. Вдруг он
зашевелил губами, и я наклонилась над ним, чтобы услышать. Собравшись с
духом, он прошептал мне свои последние слова: «Я целую твои слезы...»
|
